Дорогая Лидуша!

Спасибо за сборник[1] — я его еще не прочел полностью — лишь статьи твою, Сермана и Фомичева. <...> Статья И<льи> З<ахаровича> хорошая и интересная (передай ему открытку с моей благодарностью). Твоя мне очень понравилась — не повторяет того, что ты прежде писала, и открывает очень существенную проблему. Для меня она связалась с тем, над чем ты, вероятно, не думала, — поздним Пушкиным, Чаадаевым и той литературой, которая в 1830-е гг. ставила проблему «Россия и Европа». Думаю, что из твоей статьи, как ты и пишешь в конце ее, могут вырасти работы по самым коренным проблемам русской культуры XIX в. Думаю лишь, что сопоставления с Достоевским и другими явлениями иных жанров и принципиально иного типа конструирования художественного мира несколько смазывают то, что, являясь одним из центральных фактов литературы как таковой, мир Островского мог выразить себя только как сценический, а не какой-либо другой (например, романный или публицистический, — Добролюбов, например, в отличие от Григорьева, принципиально игнорировал эту особенность; отказываясь видеть на сцене что-либо кроме «реального» отражения жизни, он упускал, что в превращении жизни в пьесу уже целая концепция и концепция иная, чем в превращении жизни в роман, что не отменяет, что «романный» и «сценический» облики мира могут активно друг на друга влиять). Вообще интересно было бы разобраться: в какой мере и чем необходим театр для романа и роман для театра. Случайно ли, что традиционная пара «проза — поэзия» (которая при наличии стихотворной и декламационной драмы включает в себя театр как составную подгруппу) заменилась в середине XIX в. в России парой «роман — театр». Но ведь понятия «поэтический мир», «сценический мир» или, скажем, «кино - мир» имеют каждый свое отношение к трансформируемому ими миру реальности и совсем не автоматически заменяют друг друга. И то, что вопросы национального характера и антитезы Запад — Россия получили наиболее значительное выражение как театрально реализованные, — вероятно, не случайно.

 

То, что твоя статья вызывает так много мыслей, — связано с широтой поставленных в ней вопросов и большим числом «выходов». В этом и достоинство ее.

Что писать о себе — в общем все благополучно, а о «в частности» — писать не хочется.

Обнимаю тебя и детей.

Зара шлет сердечные приветы — у нее новостей нет (диссертационных).

Будь здорова и бодра, а мы стараемся быть и теми, и этими.

Юрий

3.V.74.

P. S. Передай открытки Серману и Фридлендеру. Малышеву скажи, что я рукопись подарю ПД, когда появится посвященная ей статья А.Ф. Белоусова (моего ученика, работающего над темой «Фольклор и старообрядческая литература»). Статья уже в типографии[2].

P. S. P. S. Я не смог купить последний «Пушкинский временник»[3]. Если можно — купи: он дешевый. Если нет — попроси у Вацуры или Мих. Пала для меня.

---

[1] Сб. «А. Н. Островский и литературно-театральное движение XIX—XX веков» (Л., 1974). Ниже упоминаются статьи Л. М. «Островский и литературное движение 1850—1860-х годов», И. З. Сермана «Островский и Николай Полевой (Истоки купеческой темы в драматургии Островского)», С. А. Фомичева «“Горе от ума” в наследии Островского».

[2] Речь идет о статье: Белоусов А. Ф. «Колыбельная» из Причудья // Уч зап. ТГУ, в. 358, 1975 (Труды... XXIV). Старообрядческую рукопись, легшую в основу этой статьи, Ю. М. получил в г. Муствеэ; в дальнейшем она была передана в ИРЛИ.

[3] Имеется в виду «Временник Пушкинской комиссии. 1971» (Л., 1973). Следующий том выйдет лишь в конце 1974 г.